Неточные совпадения
Так начинает свой рассказ летописец и затем, сказав несколько
слов в
похвалу своей скромности, продолжает...
Хоры были полны нарядных дам, перегибавшихся через перила и старавшихся не проронить ни одного
слова из того, что говорилось внизу. Около дам сидели и стояли элегантные адвокаты, учителя гимназии в очках и офицеры. Везде говорилось о выборах и о том, как измучался предводитель и как хороши были прения; в одной группе Левин слышал
похвалу своему брату. Одна дама говорила адвокату...
Певец Пиров и грусти томной,
Когда б еще ты был со мной,
Я стал бы просьбою нескромной
Тебя тревожить, милый мой:
Чтоб на волшебные напевы
Переложил ты страстной девы
Иноплеменные
слова.
Где ты? приди: свои права
Передаю тебе с поклоном…
Но посреди печальных скал,
Отвыкнув сердцем от
похвал,
Один, под финским небосклоном,
Он бродит, и душа его
Не слышит горя моего.
Что ежели, сестрица,
При красоте такой, и петь ты мастерица,
Ведь ты б у нас была царь-птица!»
Вещуньина с
похвал вскружилась голова,
От радости в зобу дыханье спёрло, —
И на приветливы Лисицыны
словаВорона каркнула во всё воронье горло:
Сыр выпал — с ним была плутовка такова.
Похвалы его дворянству и
слова его: «Je mourrai gentilhomme» [«Я умру дворянином» (франц.).] — нимало меня не смущали: я осмыслил, какой это был gentilhomme; это был тип, отдающий все и становящийся провозвестником всемирного гражданства и главной русской мысли «всесоединения идей».
Тут я рассказал ему весь мой визит до чрезвычайной подробности. Он все выслушал молча; о возможности сватовства князя к Анне Андреевне не промолвил ни
слова; на восторженные
похвалы мои Анне Андреевне промямлил опять, что «она — милая».
«Аркадий Макарович ищет „благообразия“, — слышится голосок Анны Андреевны, где-то подле, тут же на лестнице; но не
похвала, а нестерпимая насмешка прозвучала в ее
словах.
Сначала шли
похвалы, которые кончались
словами: «помилуй мя», а потом шли новые
похвалы, кончавшиеся
словом: «алиллуия».
Особенная эта служба состояла в том, что священник, став перед предполагаемым выкованным золоченым изображением (с черным лицом и черными руками) того самого Бога, которого он ел, освещенным десятком восковых свечей, начал странным и фальшивым голосом не то петь, не то говорить следующие
слова: «Иисусе сладчайший, апостолов славо, Иисусе мой,
похвала мучеников, владыко всесильне, Иисусе, спаси мя, Иисусе спасе мой, Иисусе мой краснейший, к Тебе притекающего, спасе Иисусе, помилуй мя, молитвами рождшия Тя, всех, Иисусе, святых Твоих, пророк же всех, спасе мой Иисусе, и сладости райския сподоби, Иисусе человеколюбче!»
Одним
словом, я работница за плату, я требую тотчас же платы, то есть
похвалы себе и платы за любовь любовью.
— Если был рад, — произнес он, несколько задыхаясь, — то тому единственно, что не в Москву, а в Чермашню согласились. Потому все же ближе; а только я вам те самые
слова не в
похвалу тогда произнес, а в попрек-с. Не разобрали вы этого-с.
Потоком сердечных, восторженных
слов,
Похвал моей дерзости женской
Была я осыпана; слезы текли
По лицам их, полным участья…
Первое произведение его («Картина семейного счастья») не было замечено решительно никем, не вызвало в журналах ни одного
слова — ни в
похвалу, ни в порицание автора.
Этот m-r Jules был очень противен Варваре Павловне, но она его принимала, потому что он пописывал в разных газетах и беспрестанно упоминал о ней, называя ее то m-me de L…tzki, то m-me de ***, cette grande dame russe si distinguée, qui demeure rue de P…, [Г-жа ***, это знатная русская дама, столь изысканная, которая живет по улице П… (фр.)] рассказывал всему свету, то есть нескольким сотням подписчиков, которым не было никакого дела до m-me L…tzki, как эта дама, настоящая по уму француженка (une vraie française par l’ésprit) — выше этого у французов
похвал нет, — мила и любезна, какая она необыкновенная музыкантша и как она удивительно вальсирует (Варвара Павловна действительно так вальсировала, что увлекала все сердца за краями своей легкой, улетающей одежды)…
словом, пускал о ней молву по миру — а ведь это, что ни говорите, приятно.
Некоторые ученики оказались знающими; учитель хвалил их; но и самые
похвалы сопровождались бранными
словами, по большей части неизвестными мне.
Все это мать говорила с жаром и с увлечением, и все это в то же время было совершенно справедливо, и я не мог сказать против ее
похвал ни одного
слова; мой ум был совершенно побежден, но сердце не соглашалось, и когда мать спросила меня: «Не правда ли, что в Чурасове будет лучше?» — я ту ж минуту отвечал, что люблю больше Багрово и что там веселее.
Напрасно буду я заверять, что тут даже вопроса не может быть, — моего ответа не захотят понять и даже не выслушают, а будут с настойчивостью, достойною лучшей участи, приставать:"Нет, ты не отлынивай! ты говори прямо: нужны ли армии или нет?"И если я, наконец, от всей души, от всего моего помышления возопию:"Нужны!"и, в подтверждение искренности моих
слов, потребую шампанского, чтоб провозгласить тост за процветание армий и флотов, то и тогда удостоюсь только иронической
похвалы, вроде:"ну, брат, ловкий ты парень!"или:"знает кошка, чье мясо съела!"и т. д.
Все это заставило меня глубоко задуматься. Валек указал мне моего отца с такой стороны, с какой мне никогда не приходило в голову взглянуть на него:
слова Валека задели в моем сердце струну сыновней гордости; мне было приятно слушать
похвалы моему отцу, да еще от имени Тыбурция, который «все знает»; но вместе с тем дрогнула в моем сердце и нота щемящей любви, смешанной с горьким сознанием: никогда этот человек не любил и не полюбит меня так, как Тыбурций любит своих детей.
— Говорили, разумеется, что ты взяток не берешь, что человек очень умный, знающий, но деспот и строгий без милосердия… Что общество ты ненавидишь и что в театре ты, вероятно, ни разу не будешь, потому что предпочитаешь казни на площади сценическим представлениям;
словом, все
похвалы были очень серьезные, а обвинения — сущий вздор, на который я тебе советую не обращать никакого внимания, — присовокупила Настенька, снова заметив, что последние
слова были неприятны Калиновичу.
Ее комнатки и садик были небольшие и небогатые, но все это было устроено так аккуратно, чисто и все носило такой общий характер той легонькой веселости, которую выражает хорошенький вальс или полька, что
слово игрушечка, употребляемое часто в
похвалу гостями, чрезвычайно шло к садику и комнаткам Анны Дмитриевны.
— Не из
слов ли этого фальшивого, порочного молодого человека, которого вы сами подозреваете? Он вас победил льстивыми
похвалами вашему таланту в литературе.
Одним
словом, ежели с кашинской мадеры, как в том сознались сами приказчики, с души тянет, зато кашинский подъем чувств оказался безусловно доброкачественным и достойным
похвалы. Только вот зачем приказчики прибавили: коли ежели допустить? Кто же не допускает? Кажется, что у нас насчет рейнвейнов свободно…
— Молодец, Исай Фомич, видно, что молодец! — кричат кругом, а Исай Фомич, хоть и видит, что над ним же смеются, но бодрится; всеобщие
похвалы приносят ему видимое удовольствие, и он на всю казарму начинает тоненьким дискантиком петь: «Ля-ля-ля-ля-ля!» — какой-то нелепый и смешной мотив, единственную песню, без
слов, которую он пел в продолжение всей каторги.
На другой день новый протопоп служил обедню и произнес
слово, в котором расточал
похвалы своему предшественнику и говорил о необходимости и обязанности поминать и чтить его заслуги.
И видя, что его нету, ибо он, поняв намек мой, смиренно вышел, я ощутил как бы некую священную острую боль и задыхание по тому случаю, что смутил его
похвалой, и сказал: „Нет его, нет, братия, меж нами! ибо ему не нужно это слабое
слово мое, потому что
слово любве давно огненным перстом Божиим начертано в смиренном его сердце.
И не самолюбивый и не честолюбивый Ахилла, постоянно раздражаясь, дошел до того, что стал нестерпим: он не мог выносить ни одного
слова о Туберозове. Самые
похвалы покойнику приводили его в азарт: он находил, что без них лучше.
Почти все молодые рыбки, особенно некоторые из пород не очень крупных, так красивы, или, лучше сказать, так миловидны, резвы и чисты, что народ на юге России употребляет
слово рыбка как
слово ласки, нежности — в
похвалу красоте и прелести девической.
Когда покончили с Бритым, Стрекоза рассказал несколько истинных происшествий из практики своего патрона и в заключение произнес прочувствованное
слово в
похвалу аракчеевской «системе».
Во время моего отрочества я слыхала
похвалы Gigot даже от таких людей, которым, по-видимому, никакого и дела не могло быть до злополучного чужестранца, — Gigot хвалили дворовые и деревенские люди Протозанова, говоря в одно
слово, что он был «добрый и веселый», а дядя, князь Яков Львович, вспоминая свое детство, никогда не забывал вставлять следующее...
Про свое собственное училище барон сказал, что оно пока еще зерно, из которого, может быть, выйдет что-нибудь достойное внимания общества; себя при этом он назвал сеятелем, вышедшим в поле с добрыми пожеланиями, которые он надеется привести к вожделенному исполнению с помощию своих добрых и уважаемых сослуживцев, между которыми барон как-то с особенною резкостью в
похвалах указал на избранную им начальницу заведения, г-жу Петицкую, добродетели которой, по его
словам, как светоч, будут гореть перед глазами ее юных воспитанниц.
Окоемов.
Слово «плут» от вас не брань, а
похвала; потому я и не обижаюсь.
— При сих
словах он со вздохом посмотрел на свою Марью Ильиничну, которой, казалось, вовсе не нравились ни
похвалы старине, ни порицания новейших обычаев.
Так скромно и достойно выраженная
похвала Чихачева чрезвычайно понравилась Рубини. Ему, конечно, давно уже надокучили и опротивели все опошлевшие возгласы дешевого восторга, которыми люди банальных вкусов считают за необходимое приветствовать артистов. В
словах Чихачева действительно была
похвала, которую можно принять, не краснея за того, кто хвалит. И Рубини, сжав руку монаха, сказал...
Она знала имена, самые характеры их; награждала добрые успехи Своим благоволением, ласковыми взорами и
похвалами; одним
словом, Она казалась истинной матерью сего многочисленного, цветущего семейства.
Пылкий Дидерот спешил лично изъявить Ей свое удивление, Плиний Франции с восторгом говорил, что одобрительное
слово Екатерины ему драгоценнее
похвал Академических [См. Сешелево путешествие в Монбар.].
Он принял его с отверстыми объятьями, с криком и
похвалами; несколько раз принимался целовать Гоголя, потом кинулся обнимать меня, бил кулаком в спину, называл хомяком, сусликом и пр. и пр.; одним
словом, был вполне любезен по-своему.
Я обратился к нему с искренними
похвалами его «Диканьке», но, видно,
слова мои показались ему обыкновенными комплиментами, и он принял их очень сухо.
От 6 и 8 февраля. «Книгу Гоголя мы прочли окончательно, иные статьи даже по три раза; беру назад прежние мои
похвалы некоторым письмам или, правильнее сказать, некоторым местам: нет ни одного здорового
слова, везде болезнь или в развитии, или в зерне». «Гоголь не перестает занимать меня с утра до вечера…».
В пылу горячего спора, ему случалось сказать о человеке, даже при лишних свидетелях, что-нибудь могущее повредить ему; но когда горячность проходила, и Загоскину объясняли, какие вредные последствия могли иметь его
слова, которых он не помнил, — боже мой, в какое раскаяние приходил он… он отыскивал по всему городу заочно оскорбленного им человека, бросался к нему на шею, хотя бы то было посреди улицы, и просил прощенья; этого мало: отыскивал людей, при которых он сказал обидные
слова, признавал свою ошибку, и превозносил
похвалами обиженного…
Умоляю вас, не отвергайте его искренней любви к вашей дочери; я скажу вам откровенно и прямо, что не верил
похвалам Ардальона, как
словам юноши, влюбленного в первый раз; но, увидев вашу дочь, я всему поверил.
Когда я кончил, Лабзин сказал: «Куда же нам с ним играть, он всех нас за пояс заткнет, это уже не притворный актер!» Тогда эти
слова показались мне великою
похвалою; но едва ли в них не было насмешки над моею слишком громкою и напыщенною декламацией, от которой я тогда еще не освободился.
Шишков не был увлечен и обольщен блистательным успехом трагедии Озерова «Дмитрий Донской». Он превозносил преувеличенными
похвалами «Эдипа в Афинах» и даже «Фингала», но ожесточенно нападал на «Дмитрия Донского». Шишков принимал за личную обиду искажение характера славного героя Куликовской битвы, искажение старинных нравов, русской истории и высокого слога. Всего более сердили его
слова Донского, которыми он описывает, как увидел в первый раз Ксению в церкви...
Так рассказывал ангел, расправляя белоснежные перышки, и ждал великой
похвалы за свою чистоту и мудрую осторожность. А вместо того великим и страшным гневом разгневался Отец и предал чистоплотного ненарушимому и вечному проклятию. Когда затихли громы
слов Его и молнии очей смягчили мало-помалу свой ужасающий блеск, перешел Всеблагий к тихой речи и сказал...
Артисты, большей частью, народ капризный и взыскательный; чтобы держаться в их обществе, надо по крайней мере быть любезным; и вот, носясь за художником как мелкорыбица за акулой, дилетант вертит хвостиком во все стороны, устилает его путь бледными цветами жиденького своего красноречия, воскуривает фимиам [благовоние.], расточает
похвалы, превозносит до небес каждое его
слово, изумляется и приходит в восхищение от каждой мысли.
Настя с Парашей, воротясь к отцу, к матери, расположились в светлицах своих, а разукрасить их отец не поскупился. Вечерком, как они убрались, пришел к дочерям Патап Максимыч поглядеть на их новоселье и взял рукописную тетрадку, лежавшую у Насти на столике. Тут были «Стихи об Иоасафе царевиче», «Об Алексее Божьем человеке», «Древян гроб сосновый» и рядом с этой пса́льмой «
Похвала пустыне». Она начиналась
словами...
И аще исполните мое
слово — в сем мире будет вам от людей
похвала и слава, а в будущем веце от Господа неизглаголанное блаженство…» Как услышал я такие глаголы, тотчас игумну земно поклонился, стал просить его благословенья на подвиг дальнего странства.
Тихой радостью вспыхнула Дуня, нежный румянец по снежным ланитам потоком разлился. Дóроги были ей
похвалы Аграфены Петровны. С детства любила ее, как родную сестру, в возраст придя, стала ее всей душой уважать и каждое
слово ее высоко ценила. Не сказала ни
слова в ответ, но, быстро с места поднявшись, живо, стремительно бросилась к Груне и, крепко руками обвив ее шею, молча прильнула к устам ее маленьким аленьким ротиком.
Фекла Абрамовна разревелась-расплакалась, не нашла
слов на
похвалу Карпу Алексеичу и долго и строптиво ворчала на своего старого…
Бедным, запоздавшим на свете русским вольтерьянцем, очевидно, совсем овладела шарлатанская клика его жены, и Бодростин плясал под ее дудку: он более получаса читал пред Синтяниной похвальное
слово Глафире Васильевне, расточал всякие
похвалы ее уму и сердцу; укорял себя за несправедливости к ней в прешедшем и благоговейно изумлялся могучим силам спиритского учения, сделавшего Глафиру столь образцово-нравственною, что равной ей теперь как бы и не было на свете.
Практичность матушки сделалась предметом таких горячих
похвал, что я, слушая их, получил самое невыгодное понятие о собственной практичности говоривших и ошибся: я тогда еще не читал сказаний летописца, что «суть бо кияне льстиви даже до сего дне», и принимал слышанные мною
слова за чистую монету. Я думал, что эти бедные маленькие люди лишены всякой практичности и с завистью смотрят на матушку, а это было далеко не так; но об этом после.